На волне перестройки Михаил Горбачев пообещал, что первым из журналистов планету из космоса увидит представитель СССР. На конкурсной основе из нескольких тысяч корреспондентов были отобраны шесть кандидатов, среди них – рижанин Павел Мухортов, работавший в газете «Советская молодежь».
«Метеорит может прошить корабль, как игла!»
В 1989 году Союз журналистов СССР срочно объявил о конкурсе среди советских корреспондентов, желающих попасть на станцию «Мир». Откликнулись несколько тысяч желающих.
Павел Мухортов в то время работал в рижской газете «Советская молодежь», увлекался парапсихологией и уфологией. Он тоже отправил на конкурс свою работу. Написал, что хочет понять, за что космонавты получают звание Героев и не опаснее ли летать на самолетах?..
Через несколько недель, в сентябре 1989-го, в рижскую редакцию пришла телеграмма: Мухортова приглашали посетить космодром Плесецк. Он узнал, что в числе примерно 600 журналистов выбран для первого этапа испытаний на полет в космос.
– Как проходил медицинский отбор?
– Амбулаторное обследование проходило в Институте медико-биологических проблем РАН (ИМБП). Больше всего запомнилась проба «Кука». Это испытание вестибулярного аппарата на вращающемся кресле. Минуту каждого из нас крутили в одну сторону, минуту – в другую. По счету врача нужно было нагибаться и распрямляться, а также бодро отвечать на его вопросы. Потом медики отслеживали, насколько быстро твой организм восстанавливает пульс и давление. На этой пробе срезалось немало кандидатов.
А потом примерно 150 журналистов, кто прошел первичный отбор, вызвали в Москву для более глубоких исследований в стационаре. Полный цикл проверки занял около четырех недель. Но его пройти до конца суждено было лишь шестерым, но в их число снова вошел Павел Мухортов.
– Приходилось контактировать с космонавтами, которые тоже проходили обследования в Институте медико-биологических проблем?
– Да, и мы сразу отметили их дружеское, без снобизма и менторства, отношение к окружающим. А ведь космонавт Александр Иванченков, например, был уже дважды Героем, Александр Лавейкин полгода провел на орбите. К своему очередному полету готовился Муса Манаров. Мы их буквально засыпали вопросами. Нас интересовало: как там на орбите, а как потом на Земле? Сделали вывод, что полет в космос – это адски тяжело. Это и постоянная теснота, и одиночество, и ощущение опасности. Поняли, что метеорит мог пройти сквозь обшивку корабля, как иголка через ткань. Но об этом космонавты старались не думать, загоняя чувство опасности в подсознание.
Задача – выжить!
– В Центре подготовки космонавтов вы провели около двух лет. Изучали множество дисциплин. А какие из специальных тренировок вспоминаете чаще всего?
– Мы по 40–50 минут отсиживали в термокамере, которую называли «камерой пыток». Температура в ней достигала +60 градусов, а влажность – 30%. При этом у нас не должна была повыситься температура тела, и мы не должны были потерять сознание. На каждое испытание шли как на бой.
В общекосмическую подготовку входили также тренировки по выживанию. Мы выезжали в Заполярье, тренировались выходить из спускаемого аппарата в экстремальных условиях.
Вспомнили тогда драматическое приземление в 1976-м Вячеслава Зудова и Валерия Рождественского. Спускаемый аппарат с космонавтами угодил прямиком в озеро Тенгиз в Казахстане. Температура воздуха была минус 22 градуса, озеро только из-за своей солености и шестибалльного шторма не покрылось льдом. Капсула оказалась перевернутой и полузатонувшей, а люк для выхода – под водой. Под водой оказались и антенны. Радиосигналов, посылаемых экипажем, никто не слышал. Поиски космонавтов затруднялись из-за шторма и стоящего тумана.
Только утром, через 12 часов, к спускаемому аппарату подлетел вертолет Ми-6, зацепил «шарик» и дотянул его до суши. Никто уже не ожидал обнаружить членов экипажа живыми. Восторгу не было предела, когда Валерий Рождественский сам открыл люк…
А мы, «выживая» под Воркутой, покинув капсулу, начали строить в снегу убежище. Ночью мороз усилился до 45 градусов… Переночевали, выдержали. За 48 часов выживания в тундре каждый из нас потерял более четырех килограммов веса.
– Где проходила парашютная подготовка?
– В Крыму. Конечно, волнение было. Например, мы помнили, что в 1970 году Валерий Илларионов при прыжке с парашютом увидел над головой лишь клочья разорвавшегося купола. Проблема была и с запасным парашютом – он заполнился воздухом, лишь когда до земли оставалось сто метров. Потом выяснилось, что парашюты забыли промыть в пресной воде после тренировок по приземлению в море – и парашютная ткань потеряла прочность. Все парашюты были продуты в аэродинамической трубе, и два из них тоже разорвались…
В нашем случае предполагалось, что во время прыжка с парашютом мы будем еще и вести репортаж. Для этого на нас надели маски с микрофоном. После обеда мы собирались на разбор, просматривали отснятые на видеопленку наши «отделения» от вертолета. Все буквально покатывались со смеху, когда прослушивали наши репортажи с возгласами, охами и кряхтением.
«Перед полетом некрещеные старались покреститься»
– Находясь в Звездном, наверное, наслушались немало космических баек?
– Космонавты чаще всего вспоминали веселые истории. Например, о том, как Владимир Ляхов и Валерий Рюмин разыграли ученых. Отправляясь на станцию, они тайно прихватили с собой в карманах скафандра контрабанду – огурец и апельсин. И в первом же репортаже показали Земле этот огурец, якобы выросший в станционной оранжерее. Ботаники не могли скрыть изумления: до того момента растение не давало даже завязи, а тут вырос целый огурец! Просили его не съедать, начали думать, как можно срочно доставить его на Землю… И лишь спустя неделю космонавты признались, что пошутили, показав ученым и апельсин.
Было дело, космонавты Владимир Коваленок и Александр Иванченков после ремонта видеомагнитофона забыли вытащить из него видеокассету с фильмом «Белое солнце пустыни». Через несколько часов, по ошибке включив какой-то тумблер на электрощитке, они услышали из всех динамиков станции громкое, показавшееся инопланетным приветствие: «Здорово, мужики!» Космонавты признавались, что даже побледнели, пока не вспомнили приветствие героя своего любимого фильма.
– Космонавты – люди суеверные?
– В Звездном городке о приметах говорили с осторожностью. Но, например, в двух башнях-близнецах в Звездном городке, где жили семьи космонавтов, не было квартир под номером 13. Для почты они указывались как №12 «а». Некое табу было наложено и на вопрос о вере. Одни космонавты не скрывали, что верят в Бога, другие уходили от ответа. Но достоверно известно, что перед стартом некрещеные старались покреститься.
– Никто из вашей шестерки журналистов так и не попал на орбиту?
– Наша подготовка длилась два года. Мы сдали сотни экзаменов, получили дипломы космонавтов-исследователей. Но в 1991-м стало ясно, что деньги для отрасли важнее, чем заявить о первенстве полета советского корреспондента. Госкосмос в качестве первого космического туриста и журналиста отправил на станцию «Мир» японского тележурналиста Тоехиро Акияму, взяв с японской телекомпании 20 миллионов долларов.
