Можно предположить, что думать о возрасте Леониду Якубовичу не позволяет его образ жизни. На такие мысли у всенародно любимого телеведущего как будто нет времени. Леонид Аркадьевич постоянно чем-то занят, и, видимо, такой график держит его в завидном тонусе. Если не съемки и репетиции, то давно любимая авиация и писательский труд. А еще нужно успеть в спортзал и, конечно, быть в курсе дел своей немаленькой семьи. Юбилейные хлопоты для Леонида Аркадьевича явно не в приоритете, но время на разговор с «МК» к красивой дате он все же выделил.
— Мы беседовали пять лет назад перед вашим 75-летием, и тогда вы сказали, что дни рождения уже некоторое время не отмечаете. Нужно признать, что летом 2020 года еще были ковидные ограничения, и большие праздники, в принципе, выглядели неуместными. Сейчас уже можно собрать родных и друзей и сложно поверить в то, что от вас не ждут какого-то мероприятия…
— Не дождутся. Семья подарила мне отпуск, и мы все вместе, то есть я с женой, сын с женой и дочкой и дочь, уезжаем из Москвы. Будем отмечать по-семейному.
— В этом году и у «Поля чудес» круглая дата — 35 лет в эфире. А в следующем году будет 35-летие вашей работы в программе. В фильме «Брат-2» в эпизоде, когда герой Сергея Бодрова приходит в «Останкино», на пути в студию он встречает вас и Валдиса Пельша, то есть тех, с кем в том числе и ассоциировалось тогда большое телевидение. Удивительно, что с тех пор в этом отношении мало что изменилось. И вы, и Валдис по-прежнему в деле. Как вы думаете, почему процесс смены поколений в федеральном эфире идет довольно медленно?
— Дело не в смене поколений, а в привычке зрителей. Традиции — великая вещь. Люди привыкли видеть знакомые лица на экране, вероятно, они испытывают симпатию к этим людям. Вообще телевидение, как и многое в жизни, не требует резких изменений. Здесь важна стабильность, а перемены должны быть четко просчитаны и оправданны. Конечно, если играть вкороткую, можно получить какие-то дивиденды, но вдолгую можно проиграть.
— Можно ли сказать, что сейчас на телевидении, особенно среди ведущих, кризис молодых кадров?
— Никогда не задавался этим вопросом. Но думаю, что, как и прежде, стремление людей к публичности неистребимо. Люди всегда мечтали попасть на телевидение. Сейчас те, у кого не получается попасть на большой экран, реализуют себя в Интернете. И им кажется, что в какой-то мере они удовлетворяют свои потребности в публичности и доказывают собственную значимость. Наверное, так и есть. Но найти телеведущего — как найти актера в театре или кино. Штучная история. И занимаются этим большие профессионалы.
— Одним из признаков некоего постоянства в «Поле чудес» является ваш смокинг. Если я правильно понимаю, то ему уже около двадцати лет. А впервые вы появились в смокинге еще в начале девяностых, когда вели первый конкурс красоты. По тем временам это был весьма непривычный для реалий страны образ…
— Мне потом рассказывали, что я возродил в стране привычку носить смокинг. После этого конкурса многие ведущие облачились в смокинги на разных мероприятиях. Помню, что тот самый первый смокинг был мне немного великоват. Я надел его как театральный костюм, абсолютно не думая о последствиях. Предоставила мне его гремевшая тогда фирма Burda Moden, и он был хорош. Моя соведущая Танечка Веденеева блистала в шикарном платье, и выглядели мы по тем временам действительно довольно необычно.
— А потом смокинг появился у вас и в «Поле чудес»…
— Мы обсуждали этот момент и решили, что в народной передаче должен быть какой-нибудь неожиданный элемент. Сначала в качестве декорации мы рассматривали стилизованную русскую избу. И рядом с ней смокинг выглядел бы легкой усмешкой, что, в принципе, хорошо. И я готов был стать человеком, вызывающим улыбки. В процессе кое-что изменилось, но сам смокинг по-прежнему у меня в кабинете и в студии программы. Правда, подкладки у него практически не осталось, и если вывернуть пиджак наизнанку, то будет очень смешное зрелище. Ему двадцать три года. Он для нас уже некий талисман. Я очень привык к нему, а он ко мне.
— В прошлом году вышел фильм «Честный развод. Бенефис», еще две картины с вашим участием в процессе производства. С учетом того, что сниматься в кино вы начали еще в восьмидесятых, вас можно назвать актером, на глазах которого местный кинематограф переживал немалые потрясения. Сейчас кино и сериалы явно на подъеме, хотя многие сетуют на то, что фильмы делают не режиссеры, а продюсеры. Много ли, на ваш взгляд, творчества в ситуации, когда за каждую смену нужно снять весьма внушительное количество материала?
— Здесь важно, кто руководит. Если это человек, понимающий в деле, которым он занимается, то результат очевиден. Конечно, печально, что во главе процесса под названием «искусство» часто стоят финансы. Когда есть задача получить прибыль или хотя бы вернуть затраты, искусство отступает на второй план. Это всегда видно. Есть зрители, которые могут рассуждать на эту тему, но молодежь часто воспринимает все походя. Я уверен, что в основе благополучия государства лежат не деньги, а культура. И культура — дело государственное, поэтому государство и должно продюсировать искусство. Если, конечно, стоит задача воспитывать личности и настоящих граждан страны.
Что касается моего участия в фильмах, то я не вправе отвечать на вопрос, потому что не являюсь актером кино. Я к ним отношусь с гигантским уважением и не очень понимаю, как они там работают. Теоретически я понимаю, как работает актер в театре, где между открытием и закрытием занавеса он проживает целую жизнь, в которую никто не вторгается. Кино — работа пунктирная, с техническими перерывами. Это выматывает до невозможности. Поэтому преклоняюсь перед киноактерами. Сам я фрагментарно снимался в разных фильмах и не уверен, что с моим характером вытяну, допустим, серьезную сериальную историю.
— В одном из интервью вы рассказывали, что для спектакля «Скупой» литературно обработали переводы пьесы Мольера и даже добавили несколько монологов. В кино вы тоже, бывает, редактируете сценарий. Можно предположить, что для режиссеров вы очень непростой актер. Как вы находите в данной ситуации взаимопонимание?
— Без компромисса ничего не получится. Мгновенно сделать что-то идеальное невозможно. Это процесс, сопряженный с поисками, которые иногда могут длиться годами. Но если есть люди, объединенные одной целью, то компромисс будет найден. Иначе это не работа, а желание показать собственную значимость в процессе.
— Говорят, что уже после пятидесяти людей часто посещает скверное настроение, апатия и прочие «прелести» зрелого возраста. Накануне 80-летия вы загружены разными проектами и успеваете очень многое. Как вы достигаете такого завидного тонуса? Он передался вам от родителей, куется в спортзале, может быть, черпается из каких-то ежедневных ритуалов?
— Некоторые правила завещали мне родители, и я им следую всю жизнь. Каждый день практически за волосы вытаскиваю себя из кровати в спортзал, за рабочий стол, на переговоры, на съемки, репетиции. Лег — значит умер. Я это прекрасно понимаю, поэтому все время стараюсь двигаться.
— В честь юбилея мы решили поделиться с читателями «МК» вашими стихотворениями. Не все знают о такой стороне вашей творческой натуры, хотя друзьям и близким это известно довольно давно…
— С какого-то времени многие из них начали получать от меня поздравлялки на дни рождения, Новый год и другие праздники. Все к этому привыкли. А лет пять назад я совершенно случайно обнаружил в Интернете календарь забавных праздников и начал писать поздравления, которые вышли в третьей моей книжке под названием «День всего на свете». Скоро будет продолжение, в предисловии которого я написал, что теперь вы можете поздравлять друг друга, не ссылаясь на автора. И еще там есть начало Уголовного кодекса в стиле басен Крылова.
Стихи — процесс спонтанный. Первые две строчки мне приходят как всполох. Потом в течение получаса пишется все подряд. А после я бросаю все на некоторое время, но это постоянно крутится в голове. На тумбочке около кровати всегда лежит что-нибудь, куда можно записать. А на следующий день формулируется готовый материал. Самые строгие критики — мои жена и дочь. Дочь еще и главный редактор, по ее реакции я сужу, насколько это весело.
