Председатель Общества балтийских немцев Латвии рижанин Янис Данос в прошлом году отметил свой столетний юбилей. В этом июле Янис готовится отмечать 101-й день рождения: пусть он и не юбилейный, но тоже значимая дата. Сениор ходит без посторонней помощи и на вопрос, как удалось дожить до ста лет в добром здравии, лишь смеется: «Надо уметь рисковать!»
– В прошлом году как раз на столетие, прямо перед юбилеем, сколотил вот этот навес во дворе дома, – рассказывает Янис, – чтобы гостям было где расположиться и посидеть в тени на свежем воздухе. Ведь я родился в самый жаркий месяц – в июле, в мой день рождения обычно печет солнце.
Смотрю на крепкого и удалого Яниса и то, как он лихо управляется по хозяйству и в доме, и во дворе и диву даюсь: откуда столько сил и энергии?
Сколотил навес и собрал ручной термометр
В своем почтенном возрасте Янис умеет ловко обращаться со штативом для фотоаппарата – в считанные секунды собрать и разобрать, установить технику для съемки – сказывается опыт увлечения фотографией. Глаза Яниса отлично видят без очков, а пальцы замечательно закручивают винтики и другие мелкие детали. Движения ровесника века тоже четкие и слаженные – никакой расхлябанности, медлительности.
– Сказывается гимнастическое прошлое, – признается он.
Если надо одеться и выйти за чем-то во двор, тоже собирается быстро, без суеты. Никакого склероза – ничего не пропадает: ни одежду, ни шапку, ни обувь не приходится долго искать, – все под рукой, на своих местах. Одеться – в два счета.
Выходя на улицу, Янис берет с собой еще и важный измерительный прибор, разработанный своими руками:
– Это простой термометр, но видите, как он многофункционален. Этот аппарат мне нужен для регулярных измерений температуры воздуха – замеряю на высоте двух метров и у самой земли, а также измеряю уровень радиации.
– А зачем вы проводите эти замеры?
– Просто интересно! Не забывайте, я же советский ученый, физик. Всю жизнь проводил разные исследования и опыты. Могу измерить излучение солнца и излучение земли. И делаю это регулярно, сравниваю значения. Я не устаю проводить самые разные исследования и замеры и опровергать очередные абсурдные теории.
Например, бороться с CO2 абсолютно бессмысленно, при этом еще и вредно. Он нужен! Все мои простые измерения и исследования опровергают заверения сторонников теории потепления климата – так что смело могу заверить, что все эти теории – не что иное, как наглая ложь.
Более полувека на пенсии – мечта многих
– Вы, наверное, самый счастливый пенсионер – так долго можете наслаждаться пенсией и заниматься тем, что нравится! Чем еще увлекаетесь?
– Видите, сколько у меня разных инструментов – полный дом! И тут надо починить, и там залатать. Постоянно что-то строю и мастерю. Вот и лестницу деревянную на второй этаж сам конструировал. А здесь у меня титан, он утеплен – пенопластом и сверху фольгой. Очень долго вода остается горячей. В итоге и экономия газа, и дома очень тепло. Сами видите, сколько дел.
С персональным компьютером Янис Давос управляется легко – во время беседы параллельно записывает для меня фотографии из семейного архива, свои статьи. Тут же распечатывает тексты на принтере.
«Я и здесь отличился!»
– Поделитесь своим секретом долголетия, причем долголетия в добром здравии?
– Да никакого особого секрета нет – просто не надо себя ничем травить. Большинство людей делают все, чтобы поскорее умереть. И я даже не про курение – я сам не святой – курить начал в возрасте 14 лет. Причем покуривал единственный в семье, – ни братья, ни родители не курили. Вообще-то у нас была очень спортивная семья – отец в молодости даже участвовал в Олимпиаде – легкоатлет, соревновался в тройном прыжке. Отец состоял даже в объединении латышских спортсменов, он был судьей. Мой средний брат занимался прыжками с шестом, в соревнованиях был либо первым, либо вторым. А старший брат бегал стометровку. Они даже готовились к участию в Олимпиаде, но она не состоялась – началась война.
– Семья легкоатлетов!
– Да, но я и здесь отличился. Не пошел в легкую атлетику, а стал гимнастом. Причем среди спортсменов был самым юным – в возрасте 5 лет. Помню, мы стояли в ряд, первым по росту был дядя с бородой, а последним – я, пятилетний пацан. Всю жизнь я занимался каким-то спортом, мышцы держал в тонусе. Правда, в гимнастике особых вершин не достиг – у меня в советское время был всего второй разряд, но зато в мотокроссе добился успехов. Я очень увлекся альпинизмом, и там я был уже на уровне кандидата в мастера спорта, но вляпался в историю – и в итоге меня дисквалифицировали.
– Что же это была за история?
– Я водил экспедиции на Казбек, и как-то нас снесло горной лавиной. К счастью, все остались живы. Я ухитрялся и зимой, и летом побывать в горах – летом ходил по горным тропам и карабкался по горным вершинам, а зимой не слезал со слаломной трассы. Думаю, что высокогорный воздух сыграл не последнюю роль в моем долголетии.
Вообще-то я с детства рос бродягой, хоть и воспитан в приличной семье. Нравилось мне подолгу ходить на большие расстояния в одиночку.
Помню, когда мне было лет 12, я из-за чего-то рассердился на отца и побежал в слезах к маме на угол Элизабетес и Бривибас, где у нее был салон мод (кстати, самый шикарный в то время салон мод Ольги Данос). Но в тот момент как раз у нее оказалась клиентка и нужно было снимать мерки, ей было не до меня. И вот я, упрямый подросток, решил уйти из дома. Поехал на электричке в Юрмалу, там где-то переночевал, а потом доехал до Елгавы, где у меня закончились деньги. Пришлось пешком возвращаться в Ригу, я прошел за ночь 40 километров.
– Ног, небось, не чувствовали?
– Да нет, привык ходить и бегать, даже особо не почувствовал разницы. В общем, по жизни я так и брожу – хулиган и бродяга. Какие-то красивые наряды – пиджаки, галстуки – не для меня. Хотя на инаугурацию президента Вайры-Вике Фрейберги, куда я был приглашен, помню, надел свой единственный шикарный белый смокинг.
Годы, когда что происходило, я никогда не помню, фамилии тоже не запоминаю, даже физические формулы не знаю на память, хоть сам и физик. Я не держу, как все нормальные люди, в мыслях никаких формул, цифр и другой, не слишком важной информации. Иду по жизни с легким багажом и неперегруженным мозгом.
Кстати, о чтении. Книги – это святое. Как-то, благодаря отцу, освоил технику скорочтения, с тех пор на любую книгу у меня уходит максимум два часа.
Первым языком стал сицилиано
– А сколько языков вы знаете?
– Интересный факт, но я специально не изучал ни одного языка. Они сами как-то выучились. Причем самым первым иностранным языком стал сицилийский. Когда я родился, у мамы не было молока, и чтобы меня вскормить, наша семья решила поехать в Италию. Я родился в богатой семье, и родители решили найти мне кормилицу-сицилианку, которая меня и вскормила молоком. С самого младенчества я рос в женском обществе, вырос в компании с девочкой. Наверное, поэтому вся последующая жизнь сложилась так, что настоящие друзья у меня были только среди женщин (влияние молочной сестры и кормилицы).
– Возможно, и это повлияло на долголетие?
– Как знать. Так или иначе языки я просто впитывал. В восемь месяцев уже начал разговаривать – общался полными предложениями. Причем на сицилиано – языке кормилицы (это диалект итальянского).
Домой из Италии мы вернулись, когда мне было полтора года. А дома у нас говорили по-немецки, а бабушка только на латышском. И вот я заговорил еще и на латышском, немецком.
Русский, конечно, тоже выучил – у меня друг в детском саду был русский. Общались просто на автомате, не задумываясь о словах. А в 5 лет меня родители отправили во французский садик, и там я научился еще и читать на французском языке. Было это в 1929 году.
И вот я дома бабушке читал газеты на латышском, а сам читал немецкие книги – дома была прекрасная библиотека.
«Физику я люблю и ощущаю!»
– Вы настоящий полиглот!
– Причем никогда специально не учил – ни слова, ни грамматику. Заметил этот свой феномен – когда я читаю по диагонали, мне было совершенно все равно, на каком языке написана эта книга. Я просто ее впитывал, охватывая взглядом одновременно одну-две строчки. И впитывал, отчетливо понимая весь смысл. При этом нередко не могу вспомнить, на каком языке я читал ту или иную книгу. Вот так это и работает.
– Похоже, вы больше гуманитарий, чем физик.
– Это обманчивое ощущение. Физику я люблю и ощущаю ее. Просто у меня другой подход. Нетрадиционный! Я не понимаю, как можно изучать теплоту, составляя физическую формулу. Это же теплота, тепло! Я все воспринимаю на уровне ощущений. У меня каждый шаг вызывает целый ряд переживаний и ощущений. Но если сказать, что я чувствую физику, это будет даже неточно и грубо. На самом деле это комплексный подход к науке с использованием эмоционального и нематериального.
Самая длинная дорога к смерти
– Давайте честно, в чем секрет вашего долгожительства?
– Думаю, жизнь продлевает риск. Я всегда рисковал! Особенно, когда водил туристов по горным тропам. Мне неинтересно и скучно было выбирать предсказуемую тропу – зачем? Ведь ты же знаешь, что там тебя ждет. А вот выйти на ту, неизведанную, опасную, загадочную!.. Вот адреналин.
Я всегда выбирал неизвестность, если был такой выбор. Но, конечно, это повышает и уровень риска. Да, я рисковал. Но все равно в результате выходит, что, выбирая самые короткие дороги, я шел самой длинной дорогой к смерти. Именно так.
– А ваше самое любимое занятие, увлечение, профессия?
– С детства увлекся радиоделом. Любил собирать радио. Это стало моим ремеслом, которое и кормило, и приносило радость. Мама меня еще подростком устроила на работу в радиомастерскую. Даже когда я собирал приемники, мною, по сути, никто не командовал – всегда был фронт работы, который я делал автономно, на свое усмотрение. Каждый приемник – это отдельное создание, это очень интересно и увлекательно, это переживания! Ремесленник – это мыслящее существо, творческий человек, это не рабочая пчелка, которая способна трудиться только на конвейере, летать по заданному маршруту. Ремесленник способен трудиться самостоятельно. И, кстати, я так увлекся сборкой радио, что даже среднюю школу окончил заочно. Самостоятельно все выучил и сдал экзамены. А потом поступил на физмат. И там я тоже не был послушным студентом, зазубривающим формулы. Я их никогда не учил, все пытался понять. Если мне нужна была для решения задачи формула, я мог до нее порой сам додуматься. Это требовало больше времени, но в стандартные рамки я не вписывался. Мы с другом моим поступили, так и учились, осваивая гораздо больше учебного материала самостоятельно, чем надо было по программе.
Например, мы с моим другом, тоже балтийским немцем, во время учебы старались общаться между собой по-английски, чтобы еще один язык между делом освоить. Мы же оба немецкоговорящие, а нужно было второй иностранный выбрать.
– Так еще и английский выучили для своей лингвистической коллекции!
– Изучение языков, видимо, тоже влияет на долгожительство. По крайней мере, мозг тренирует очень хорошо. Так что всем рекомендую не останавливаться в освоении языков.
– Многие скажут, ребенку из богатой семьи легко рассуждать, а попробуй обучи детей языкам, когда едва сводишь концы с концами...
– Но наша семья тоже не вечно была состоятельной, в 30-е годы мой отец невыгодно вложил деньги в акции и мы просто разорились. Пришлось из роскошного дома переехать в Старую Ригу, нужно было как-то выживать, и мама начала шить. Ей такая идея пришла совершенно случайно. Знакомая пришла к ней за консультацией, посоветуй, где сшить или купить самую модную шубу? Ты ведь разбираешься. И у моей мамы мозги заработали с удвоенной силой. Семью нужно было как-то кормить, вытаскивать из бедности. И первое, что она сделала, подсчитала, сколько стоят шкурки, сколько может стоить сама работа. После недолгих раздумий просто распорола свою шубу и сшила новую, уже на продажу. Так и было положено начало лучшему в Риге модельному агентству, в котором клиенты никогда не переводились.
– Вы, наверное, достойный сын своей мамы!
– Сколько себя помню, во все времена ухитрялся что-то собирать, чинить какую-то технику, деньги у меня всегда водились. Одно время – уже в 90-е годы прошлого века – трудоустраивал за границу других ремесленников. Так тоже можно было заработать. Как свободный художник, как ученый – моя жизнь всегда была интересной и насыщенной. Кстати, ни одна из моих жен никогда не работала, кроме последней, четвертой. Мне удавалось самому содержать семью.
– Ваши детские и подростковые увлечения – альпинизм, горные лыжи – были не из дешевых. Родители их финансировали или самому приходилось зарабатывать на хобби?
– Как-то мои братья гуляли по Рижскому взморью, я сначала прогуливался с ними, а потом убежал и... устроился пасти коров. Устроился к хозяевам и все лето проработал пастухом. Потом на эти деньги купил себе горные лыжи. Это была мечта! Мне было 15 лет.
Работал у Королева
– Как вы попали в большую физику?
– Это была та еще авантюра. Мне как физику предложили руководить Северо-Европейской группой. Я легко согласился, но сказал, хорошо, но у меня же нет ни диплома, ни каких курсов, один школьный аттестат, да и то полученный заочно. Было это в 1950 году, через пять лет после войны. Нужны были талантливые физики, и чтобы меня удержать, меня просто оформили монтажником седьмого разряда. Я получал больше денег, чем старший инженер.
При этом у меня была группа, которая работала, и я ее возглавил. По зарплате меня все устраивало, а чтобы называли меня доктором, этого мне даром не нужно было. И вот стали мы работать в нашей Академии наук ЛССР, в Институте физики. Я занимался всеми излучениями – альфа, бета, гамма, на несколько лет ушел из обычной жизни и окунулся в секретную, как я смеюсь. Начал с бумажной фабрики «Лигатне», где создавали специально разработанную бумагу. А потом я попал в космическую сферу. Тоже получилось случайно – одна группа ученых три года билась над порученной задачей и никак не могла справиться – не получалось извлечь твердые частицы водорода из жидкого водорода.
– А какое у этой разработки было практическое применение?
– Без этого космические полеты были небезопасны. И вот меня позвали на помощь. Не скажу, что было просто – мне понадобилось семь лет, чтобы создать специальную аппаратуру, с помощью которой можно было отделить твердые частицы водорода из жидкого водорода. Задача оказалась невероятно сложной, но все получилось!
Во время старта космического корабля пришлось с помощью этой аппаратуры создавать лед, и водородный лед оказался тяжелее, чем водный лед. Тяжелый – водородный – лед опускался на дно, и в момент, когда он находился внизу, можно было безопасно запускать ракету. Пришлось разобраться с этой технологией. Эти разработки затем стали материалом для моей докторской диссертации. Я окончил Ленинградский институт связи, затем аспирантуру. В общем, наконец, легализовался в науке. Но, как видим, и без званий и дипломов мыслящим людям ничто не мешало работать.
Светлана ГИНТЕР
